Замок Пленного Сокола и в обычном мире был крепостью, взять которую не так-то легко: если бы не Санэ, Кенету даже ворота открыть бы не удалось. Но слова сотворили в этом мире обиталище Инсанны неприступной твердыней, а память поколений сделала эти слова крепче гранита. Воинство Инсанны было куда более многочисленным и умелым, чем на самом деле. Немногие одиночки, что осмелились задолго до Кенета бросить вызов великому черному магу, гибли один за другим – они ведь действительно погибли, и их смерть была подробно воспета и благоговейно возвеличена несколькими поколениями певцов, будь они трижды неладны! Хоть бы одного героя оставить в живых догадались. Навеки будь проклято желание описать врага как можно более могущественным, чтобы приукрасить собственное поражение! При жизни Инсанна представлял собой грозную силу – но восемь веков страха и ненависти людской сделали его в мире памяти и легенд непобедимым.

Хоть бы одна душа живая догадалась, что Инсанна не испытывал страха только из неимоверного презрения к роду человеческому, а на самом-то деле он трус! Хоть бы один певец запечатлел его таким, какой он есть! Так ведь нет же – Инсанна, созданный чужим страхом, действительно ничего не боялся. Да и чего ему здесь бояться? Слова, рожденные все тем же страхом, сделали его поистине всемогущим. В его глазах полыхала такая неимоверная мощь, что поневоле хотелось отступить.

Кенет еще успел услышать откуда-то сзади отчаянный крик Санэ, но слов разобрать не успел: Инсанна заметил его, засмеялся презрительно и шагнул к Кенету через полнеба. Нога его отшвырнула небрежно конницу массаоны Рокая. Наоки падал с лошади очень долго. На погибель ему успел Санэ заметить его и воспеть его участие в битве. Неизвестно, что случилось с ним в реальном мире, но здесь после такого падения он едва ли выживет.

Кенет невольно вскрикнул “стой!” – и падение Наоки замедлилось. Тело его мягко коснулось земли рядом с Кенетом.

– Опять ты этого недотепу на помощь зовешь? – загрохотал Инсанна. – Ты не переменился, как я погляжу. Но тебе это и здесь не поможет.

И снова Кенет кинулся в атаку первым, хоть и давал себе зарок не повторять однажды совершенной ошибки. Инсанна хорошо знал, как вывести противника из себя, – а этот Инсанна знал вдобавок, когда это стоит сделать, чтобы ярость не придала противнику сил, а всего лишь ослепила его.

Деревянный клинок сшибся со стальным. Удар, сотрясший все тело Кенета, был просто ужасен. Правая рука Кенета повисла как плеть. В этом мире не только магическая, но и мускульная сила Инсанны была не в пример больше, чем на самом деле.

– Ну вот и все, – приятно улыбнулся Инсанна, занося меч над головой Кенета.

Все естество Кенета возмутилось при мысли о том, что вот сейчас, вот сию минуту он встретит свою смерть от руки того, кто уже и не существует на самом деле.

– Да тебя же больше нет! – выкрикнул Кенет. Не разум подсказал ему эти слова. Их породила горечь расставания с жизнью и лютая досада на небывало глупую гибель.

Но они сработали.

До этих слов Инсанна был, а после них его не стало.

– И вас тоже! – крикнул Кенет воинству Инсанны, но нужды в том уже не было: раз Инсанны нет, то им откуда взяться? Они исчезали медленно, постепенно, но исчезали.

Если бы Санэ не подоспел да не подхватил Кенета, тот бы, пожалуй, все-таки провалился куда-нибудь между словом и предметом: у него не хватало сил даже посмотреть, куда он падает. Он смутно слышал удаляющийся голос Лопоуши… значит, отпустила его Аритэйни… а дорогу он сам найдет… нет, но надо же было догадаться – в мире песен мечом махать… как будто меч в этом мире – оружие… сам ведь остановил словом гибельное падение Наоки, а с Инсанной едва не оплошал…

Потом на некоторое время все исчезло.

Кенет пришел в себя от боли в руке: Аритэйни заканчивала перевязку. Глаза открывать Кенету не хотелось. Он бы еще открыл их, чтобы в последний раз взглянуть на Акейро, князя Юкайгина, Аканэ или Наоки. Но увидеть их ему уже не доведется. Земля, на которой он лежал, не была словом.

– Мы еще там или уже здесь? – еле ворочая языком, на всякий случай осведомился Кенет.

– Здесь, – как-то странно усмехнулся Санэ.

– Вот и хорошо, – вяло отозвался Кенет.

– На твоем месте я бы все-таки открыл глаза, – тем же странным тоном произнес Санэ.

Кенет нехотя открыл глаза – и едва не подскочил. Откуда только силы взялись!

Но ведь и было чему дивиться!

Солнце начинало понемногу клониться к закату. Бледный серпик дневной луны уже повис над горизонтом. Если верить их положению на небе, Кенет лежал возле Замка Пленного Сокола.

Однако никакого замка больше и в помине не было. И ветер не пересыпал мертвый песок – насколько хватало глаз, повсюду расстилалась степь. А там, где раньше одиноко возвышались Лихие Горы, тянулась вдаль могучая горная гряда.

– Г-где мы? – изумился Кенет.

– Я думал, это ты мне скажешь, – невозмутимо ответил Санэ.

Воздух над степью задрожал от рухнувших с неба золотых колес, и у Кенета немного полегчало на душе: хоть что-то знакомое осталось в этой странной незнакомой реальности. Порозовевшие от предзакатных лучей облака спустились на землю почти мгновенно.

– А тебе бы полагалось догадаться, Санэ, – заметил Хараи, принимая человеческий облик. – Певец все-таки.

Аори согласно кивнул. Он обменялся с Аритэйни почти заговорщическим взглядом.

– А ты… догадалась? – ошеломленно спросил Кенет.

– Странно, что ты и сам не додумался, – степенно сказал могучий пожилой дракон.

– Странно, что я вообще еще способен думать, – устало возразил Кенет. – Вы уж лучше мне объясните, что произошло.

– Ничего особенного, – заверил его Хараи. – Просто мир песен – это и мир памяти. Ты ведь не только убил Инсанну – ты сделал так, что его никогда не было. В этом мире о нем и памяти не осталось.

– Значит, все, что он натворил, тоже исчезло! – ахнул Санэ.

– Ну конечно, – улыбнулся дракон. – Империи никогда не было. Никто не ходил войной на степь. И вряд ли пойдет, даже если захочет: Великого Землетрясения тоже никогда не было, и Пограничные Горы стоят себе как стояли. Никто никогда не строил новую столицу. И Имбон. И уж тем более Замок Пленного Сокола. И никто о них не помнит. Их не было.